Причастие
«Некоторые верующие считают, что во время причастия кусочек хлеба
и глоток вина превращаются в плоть и кровь самого Иисуса Христа. И это
называют, кажется, пресуществлением. Что думаете об этом вы?»
Конечно, недостаток благоговения перед святынею большое зло,
но его избыток может привести к болезненному фанатизму. Медный
змей — прообраз распятого Христа (Иоан 3:14), оставался медным. И лишь
отношение людей к нему делало его святынею.
Один смотрел на него без веры и умирал от укусов змей. Другой смо-
трел на него же по-другому, с верой, и это медное изображение стано-
вилось исцеляющим для него. Оно становилось святыней. Прошли годы,
и люди перестарались, превратили его в божество, дали ему имя Не-
хуштан, кадили ему, и Иезекия вынужден был истребить его! И Господь
не осудил его за этот поступок (4 Цар. 18:3—4).
Один настоятель храма рассказал, как во время причастия на пол
упало несколько капель вина, Пол в этом месте содрали, даже вырубили
часть фундамента. Этим он подчеркнул великое благоговение своей де-
номинации, тут же проехался по «нехристям — протестантам». Он так же,
как и его сподвижники ратует за господство в стране их деноминации,
а остальных — за борт российского законодательства.
Лучше всего без крайностей. Следует найти библейское понимание
причастия, встать на эти позиции и не выдумывать сверх написанного.
Порассуждаем.
Что побудило Апостола Павла упорядочить вопрос вечери Господней
(1 Кор, 11:20—34), «Вы собираетесь так, что это не значит вкушать вече-
рю Господню» (20 стих). Участие в вечере было, но причастие состоялось
не у всех. Кто-то на этих ужинах успевал много съесть и выпить, а кому-то
доставались крохи. Но это не означало, что первые основательно при-
частились. (Много хлеба и вина пресуществилось в тело Иисуса Христа),
А вторые остались ни с чем.
Христианство упразднило практику таких ужинов и ограничилось ку-
сочком хлеба и глотком вина. Но и в таком случае один может действи-
тельно причаститься, а у другого этого не произошло.
«Таинством является действие обычное в нормальных условиях,
но приобретающее совершенно иное значение для человека».
В доме у каждого есть шкафчик или шкатулка с какими-нибудь вещами.
Для посторонних это хлам: «Да сожги ты всё это или выбрось в мусорное
ведро». Есть такое и у меня.
Клочок бумаги — записка той самой Марийки, из книги «Человек»,
когда у неё отнялась речь, и она писала эту записку мне карандашом.
Для кого-то это хлам, для меня ценность.
Есть пожелтевшая телеграмма. Пора бы давно выбросить её, ей 28
лет. Но она — о гибели моего брата.
Крохотная фотография с оторванным углом. Она перестала попа-
даться мне в моих бумагах. Кто-то когда-то смахнул, наверное, её в мусор-
ное ведро. Но это была единственная фотография моего отца.
Есть у меня тетрадки с очень плохими по качеству стихами (каран-
дашом). Прочтёт кто-то и, не дрогнув, отправит в костёр, приговаривая:
«ширпотреб какой-то». Но это мои первые литературные попытки, без ко-
торых не было бы и этой книги. И это мне дорого. Это таинство рождения поэта.
И те убогие тетрадки (59 года прошлого столетия) дороже для меня
многих сборников подаренных мне кем-то. Это моё таинство.
Простой кусочек хлеба — обычный, не какой-то упавший, как ман-
на, с неба, но на этот раз он для нас в день вечери больше, чем хлеб. То же
самое и с глотком вина. Уронить кусок хлеба дома за столом —*■ не траге-
дия. Даже бросить — не хорошо, но не преступление. (Ведь бросаем мы
его голодному псу). Но с хлебом вечери — всё иначе. То же и с вином. Ве-
рующая жена, уставшая от пьянства мужа, нашла у него заначку — бутылки
с вином, она разбила их вдребезги, и кто осудит её. Но эта же женщина
боится обронить каплю вина во время причастия, хотя вино могло быть
из того же магазина, даже с той же полки.
Степень священности зависит от того, насколько мы осознаём и что
вкладываем в это таинство. Настолько оно будет для нас свято и дей-
ственно. Это обычный принцип взаимоотношений нас с духовным миром.
Можно со строгим лицом и внешним благоговением учувствовать в ве-
чере, мысли же наши где-то, и нет рассуждения о теле Господнем, и это
опасно: «Оттого многие из вас немощны и больны, и немало умирает»
(30 стих).
А другой, склонный помышлять «о Претерпевшем такое над собою
поругание от грешников», о том, что «ранами Его мы исцелились» мо-
жет выйти на тот уровень духовной жизни, где понимается истина: если
Он понёс мои болезни на крест, значит, мне уже не нужно их нести и это
момент исцеления от болезни.
Земного тела у Христа сегодня нет, наш хлеб останется хлебом, но если
мы видим в вечере святыню, то наша вера может привести в действие
руку Божию. И ещё мысль: если вспомнить схему перехода материи в дух,
то, может быть кусочек хлеба и глоток вина, освящённые молитвой и бла-
гоговением при своём переходе в область духа сольются с той частью
Духовного мира, которая является Самим Богом.